Укладываю Марка спать днем. Процесс идет непросто — Марк скачет, объявляет, что он уже поспал, что он хочет вставать, что он будет спать сидя, ну и так далее. В конце концов, не выдерживаю и строго говорю: «Ну-ка ложись как следует! А то сейчас по попе прилетит!». Моментально переворачивается на спину, победно смотрит на меня и заявляет: «Не получится! Я попу спрятал!».

С Мартой тут было приключение. Вчера в середине дня позвонила мне испуганная няня — Марте плохо, у нее вроде бы болит живот, она кричит и няня успокоить ее не может. И надо бы мне вернуться домой. Пока я натягивала куртку, няня звонит еще раз: «Вызывайте «Скорую»!». Я перепугалась страшно. Приехала домой — Марта белая совершенно, с синими губами, ее колотит так, что на руках удержать невозможно и даже уже не хнычет, так ей плохо. И няня говорит, что это уже получше стало, после того, как вырвало.

Приехала «Скорая», померили температуру — 40,5. Врач послушал — говорит, левосторонняя пневмония, так что вам в больницу. Сделали укол от температуры, но в больницу приехали еще с 39,1. Но пока осмотры, пока рентген, пока одежду верхнюю сдали, пока в палату пришли — температура упала до нормальной и ребенок повеселел. И тут я стала думать — надо бы нам домой обратно. Врачи в больнице пневмонию не услышали. Температуры нету. А больница инфекционная, и с нашим сниженным иммунитетом вроде бы как там делать нечего. Там даже в туалет с ребенком запрещено ходить — по дороге может заразу подцепить. Но я как-то слабо верю, что зараза прям так боится за дверь соседней палаты заглянуть. К тому же ночью нас лечить все равно бы не стали. А ждать результатов рентгена мы можем и дома. Да и ужин мы пропустили, а Марта за целый день ничего не ела и, когда температура опустилась, стала кружить по палате в поисках пищи и тырить бананы у соседей. И ясно было, что спать она не сможет, потому что хочет есть и потому что вокруг громко. В общем, под гулкое неодобрение дежурного врача мы написали расписку, вызвали папу и пошли домой.

Я не уверена, что мы сделали правильно. В том, что у Марты воспаление легких, у меня были большие сомнения. Все-таки два раза на неделе смотрела участковый врач, и потом слушали два педиатра в больницы, и у них никаких подозрений не возникло. То есть пневмонию услышал только врач на скорой. Но фебрильных судорог — если это были они — я, конечно, боялась. Но все-таки укол Марте сделали в три часа дня и до десяти вечера температура вообще не поднималась. И был большой шанс, что так и не поднимется. Может быть, я и неправа. Не знаю. Оставаться в больнице, мучить больного и слабого ребенка и при этом рисковать заразить ее какой-нибудь интересной инфекцией — неправильно. Сидеть дома при таких симптомах и такой катастрофической температуре — тоже неправильно. Выход пока не придумала. Поняла только, что мы совершенно не готовы к таким ситуациям. Когда примерно в таком же возрасте мы на «Скорой» катались с Марком в Филатовскую больницу — мы тоже не были ни к чему готовы. И если бы ситуация была такая, что ребенка надо непременно госпитализировать, то он остался бы там один, без нас. Потому что Филатовская больница с родителями не берет. И это было бы катастрофой. К счастью, госпитализации не потребовалось, хотя и тогда я забирала ребенка под расписку. Короче говоря, мне бы хотелось, чтобы существовала страховка, при которой ребенка любого возраста госпитализируют с мамой (а по нашим отличным законам с мамой кладут только детей младше трех лет), не кладут ребенка с подозрением на воспаление легких в инфекционную больницу и при этом в больнице есть врачи, с которым можно нормально обсудить ситуацию. То есть если мы все-таки решаем уйти домой, то вслед нам не несутся проклятия, что мы идиоты, а даются рекомендацию, что делать, если все же станет хуже. Но может быть, я как раз тот идиот-пациент, на которых жалуются врачи в больницах. Конечно, я не представляю, что такое фебрильные судороги и что может быть если…

Но сейчас, к счастью, все в порядке. Температура больше не поднималась, ночью Марта спала плохо, но, я так думаю, просыпалась из-за голода, а не плохого самочувствия, утром еще немного кисла, а вечером окончательно пришла в себя. Рентген пневмонии не нашел. Участковая врач сказала, что более или менее все ничего, хотя до выздоровления далеко пока. Сейчас едва загнала в постель — так много у Марты энергии накопилось. Она уже и на горках по кровати катается, и с домработницей стены мыла, и хихикает, и слопала две тарелки каши на ужин, и цвет лица уже не бумажный.