Марк, конечно, совершеннейший ангел. Он очень повзрослел и с ним сейчас и легко, и интересно. Во-первых, у него мощно прорезалось «почему?».

— А почему этот лифт желтый?
— Потому что ему поставили желтую дверь.
— А почему этот – белый?
— Потому что ему поставили белую металлическую.

Ходил, около часа думал, вернулся.

— А почему белый не покрасят?
— Потому что такой металл плохо красится.
— А почему плохо красится?
— Потому что металл скользкий, и краска с него соскальзывает.
— А почему соскальзывает?

И так далее. До конца так и не добрались.

Кстати, лифт – наш новый фаворит. Ездили в январе к бабушке Тане поздравлять всех с Новым годом и поднимались по лестнице на шестнадцатый этаж, потому что лифт был сломан (очень удобно с Кукунделем, угу).Так Марк так впечатлился – он, видимо, думал, что лифт не бывает неисправным – что с тех пор беседует только о лифтах. Мания закрепилась после того, как мы сходили в Филатовскую больницу сделать прививки, и там Марк увидал лифт какой-то необычной конструкции. И с тех пор мы говорим о том, кто на каком этаже живет, у кого какой лифт есть, на каком лифте домой приехал папа и так далее.

Так вот, насчет ангела. Очень легко стало договориться, НАМНОГО меньше нервничает и швыряется, скандалит. Зато, чтобы мама не расслаблялась, постоянно дает шороху Марта. Будь она чуть постарше, уже точно можно было бы вводить репрессии.

Приходит домой с прогулки с папой, топает на кухню, тянется за бананом. Достаю, чищу ей, отламываю половину. Истерика. Видимо, она хотела есть от целого, или она хотела сама чистить, или есть другую половину. Узнать невозможно, потому что с этого момента что бы я ни делала – «Титаник» точно затонет. Истерика не прекратится. Если сходу не удалось угадать, что она хочет, ор гарантирован, даже если потом ее желание будет выполнено. А ведь есть еще желания, которые нельзя выполнить. Например, сыр она желает есть только от целого куска. Или идти на улицу без свитера. Или бегать с ножом.

Еще один характерный пример. Получила на ужин рис с галантином, с увлечением лопает. Марк же попросил только галантин, без риса, и свою порцию взял на минуту позже. Марта увидела, что он ест из другой тарелки, начала кричать, чтобы ей дали такую же. Достала ей такую же тарелку. Кричит – хочет именно тарелку Марка (может быть, думает, что у него другая еда, а скорее всего, просто возмущена тем, что у них не одинаково). Марк – ангел – не говоря ни слова, отдает ей тарелку. Марта продолжает кричать. Оказывается, хочет вилку Марка. А вилка у Марка с Молнией-Маккуином, и ясно, что отдавать он ее не будет. Я начинаю Марту ругать, говорю, что тогда и ужинать она не будет, в общем, провожу воспитательную беседу. Марк послушал этот ор две минуты и предложил: «Мама, ну давай мы с Мартой поменяемся». Потому что он очень хороший.

А Марта – ураган. На минуту отвлечешься – и вот уже из ванной доносятся предсмертные писки телефона, который она моет с мылом. Еле успела спасти телефон – она уже моет одежной щеткой унитаз. Еще две минуты – и она уже подвинула стул к плите, залезла на него и мешает в горячей сковородке картошку.

Зато она уже освоила горшок, причем без особых наших усилий. Видимо, повторяет за братом. Если горшок есть в пределах ее видимости – аварий, скорее всего, не будет. А если ей предлагать – то стопроцентно не будет.

Выучила уйму новых слов. Особенно любит беседовать на тему: «А где мама?», «А где папа?», «А где няня?», «А где Макка?». Требует «Тир», «Хаха», «ок» и «сёку». С «сёкой» торжественно будем расставаться в два года. Постоянно кричит «Я» – и везет санки в гору самостоятельно.

Обожает смотреть фильм про маленького Марка (то, что мы ему на год делали).